"Эфиоп". Автор – Федотов Игорь (ТРТИ, ФАВТ, 1984-1991 с учетом армии)
 Осень 1985 года -
“ … приближалась
Довольно скучная пора,
Стоял октябрь уж у двора”.


Мы бежали из Семикаракорска. Нет, правда бежали, по-настоящему. Тайно, подпольно, из последних сил. Мне не стыдно за это бегство по многим причинам. К тому же, на тот момент сбежали уже очень многие. Был такой консервный завод в Семикаракорске, на котором отбывало трудовую повинность типа колхоза не одно поколение студентов. Об этом можно писать много и отдельной темой, было здорово и весело. Мы проработали гораздо более положенного срока, отработали честно, но когда начались холода, мы оказались никому не нужными со своими бытовыми проблемами, отсутствием теплой одежды и т.п. К тому же, не все преподы одинаково уважаемы. Поведение же сопровождающего нас тогда куратора, занятого только отправкой консервов домой, не вызывало уважения вовсе. Были сведения с самого завода о причинах нашей задержки, очень похожие на правду (“вы нам студентов оставите на сверхсрок, мы вам - консервы”). Вот потому мне не стыдно было ни убегать тогда, ни вспоминать об этом сейчас. Я уезжал с огромной дыркой в правом кеде, и на остатке его резины вместо подошвы был просто положен кусок картона. На Новом вокзале Таганрога мой правый кед был уже полон песка и воды. Мы ехали на трамвае в общагу, во вторую тёплую общагу! Улицы освещались! Там нас ждали вода, кровати с одеялами, горячий чай – в общем, всё, что было совсем нелишним в начале октября, и чего не было в Семикаракорске. Никогда Таганрог не казался мне такой столицей цивилизации Мы зашли в свою комнату за полночь, пошвыряли сумки, и увидели, что в нашей обители спят двое новеньких (вновь поступивший первый курс). Мы вежливо НЕ СТАЛИ ВКЛЮЧАТЬ СВЕТ (это важно), один новенький таки проснулся, это был Эдик Верхотуров из Ессентуков, классный парень. Мы с другом из еды нашли только луковицу и хлеб, также пакет с сухим супом. Луковицу раздербанили и сожрали вмиг. Затем сухой суп запили соленой таганрогской водой из графина и легли спать. Еще домашний на тот момент Эдик долго ржал потом, вспоминая хруст ночной луковицы …

На следующее утро мы вылезли из-под одеял, Эдик еще спал. Оставалось познакомиться со вторым новым соседом. Мы продрали глаза и увидели в нашей комнате …негра . Мы не поняли, мы спим? Где мы? Какой негр Вчера ночью тут Эдик был! Эдик проснулся позже, не сразу его увидели под одеялом. Сразу делаю отступление. Никаких расистских настроений тогда не было и в помине, а термин “афроамериканец” был неведом. Это и был второй новый сосед, поступивший и поселившийся в нашу 61-ю комнату. “Вадик”, - представился он. Позже мы узнали его фамилию – Мохаммет. Вот так вот - Вадик Мохаммет. Очень темнокожий парень негроидной расы в очках и с нервными тиками на лице. Приняли мы его очень хорошо. Даже интересно – такой вот русский негр Вадик, и наш сосед. Родом он был из Невинномысска, насколько помню. Наш интерес и любопытство быстро сменилась другими чувствами. Вадик отказывался есть с нами за одним столом, покупал продукты сам, и сам же чего-то ел. И часто ночью, когда мы спали. Очень долго мы относились к этому спокойно. Ну стесняется парень, не привык к общаге. Клянусь, ни одного намека на недоброжелательность не было ни у кого. Но долго так продолжаться не могло. Решили поговорить, спросить, в чем дело, чем обидели, вновь приглашали за общий стол и предлагали сбрасываться на общие продукты – чай, сахар, хлеб, картошку. Общага всё-таки. И вот тут получили резкий отказ – сбрасываться не буду, есть ни с кем не буду. Ну и ладно, дело хозяйское. На следующий день мы увидели его тумбочку закрытой … Не помню – то ли замок он повесил, то ли еще как-то закрывал! Интересно, что несмотря на некоторую общность, по чужим тумбочкам не лазил никто. Закрывать не было необходимости. Но Вадик стал там прятать и закрывать хлеб, чай, сахар и даже колбасу. Предлагали убрать в холодильник, никто не тронет. А в тумбочке она воняла на всю комнату. В общем, вот так нерадостно складывались отношения. Тем не менее, никто его не обижал, ну сам, так сам.

И вот дело дошло до уборки. Мы убирали не только свою комнату, но и по общему графику каждая комната периодически дежурила по всему этажу – выносили мусор, помогали кастелянше, да много чего. Вадик наотрез отказался принимать участие не только в уборке комнаты, но и в общем дежурстве комнаты. Вот такой наглый негр оказался. После такого все сантименты были окончены, и пришлось начинать выяснять отношения (пока без рук). Но тут вмешался Женя Ермак (он к тому времени уже отслужил), оттащил меня от Вадика и вытолкал за дверь. Сказал, что объяснит ему всё сам. Чего от там ему объяснял, не помню, только после этого Вадик побежал жаловаться в студсовет. И нас всей компанией вызвали на заседание. Я орал в студсовете, чтобы сюда же на разбор позвали и Вадика. Мне разрешили, и я его туда притащил. В общем, речь моя показалась студсовету убедительной, до физического воздействия еще не дошло, и “пришить” нам было нечего. Заседание окончилось резолюцией : “Смотри, Вадик, чтобы этого больше не повторилось”. Дежурить и убирать Вадик стал, а жрал по-прежнему сам. Нахрена ему это всё было нужно, неясно. А тут на фоне всего произошедшего всем стало интересно, кто же он по национальности. Раньше было по-фигу абсолютно. И мы решили узнать эту страшную тайну. Вадик по-прежнему сторонился не только нас, но и всех в общаге. Как он так мог жить, неясно … Соответственно не знал он и кто есть такой ЛЁША НИКОТИН.

Был у нас в “Двойке” такой вечный студент, в миру - Леша Никитин. За чрезмерную любовь к пагубной привычке – табакокурению (курил он просто непрерывно) и получил он созвучное фамилии погоняло “ЛЕША НИКОТИН”. Леша был добрый малый, эдакое общажное Кентервильское привидение, живущее на Добролюбовском, 15 уже лет 8-9 по причине множества академов и прочих причин. Жил он в 1-местной конуре у балкона, выходящего на 3-ю общагу. В последнее время Леша работал официантом в “Старушке” (“Старая крепость”), а в Радике учился в свободное от работы время. Вообще, жизнью своей он был очень доволен. Если кто смотрел фильм “Ночные забавы” с Е. Евстигнеевым в главной роли – типаж примерно тот же. Леша был немного старше нас, и к тому же был обладателем окладистой бороды, что также добавляло солидности. В общем, на новичков Леша производил неизгладимое впечатление. Доцент кафедры физики, как минимум. (Сколько вспоминаю, весь Радик – из одних персонажей состоял! Что преподы, что студенты!) Нашли мы Лёшу Никотина у себя в жилище почти в трезвом состоянии (повезло!) и предложили ему инсценировать проверку паспортного режима, чтобы он заглянул в паспорт к Вадику Мохаммету. Одели на Лешу пиджак и даже галстук. Пообещали пиво. Леша для убедительности заглянул в соседние комнаты с молодежью (для правдоподобности), и проверил паспорта у них. И вот, наконец, стук в нашу дверь и явление человека с бородой, в пиджаке и в галстуке с требованием приготовить паспорта для проверки прописки. Мы все, играя нами же придуманную роль, смиренно предоставили документы, сдерживая смех. “А ваш паспорт, молодой человек?” “Зачем?” “Позвольте ваш паспорт, идет проверка паспортного режима!” Лёша Никотин берет паспорт Вадика Мохаммета, выдерживает паузу и, не меняя серьёзности на лице, очень громко произносит резолюцию, повернувшись ко всем нам : “ Э Ф И О П !!! ” Вот такой СТЭМ… Интересны две вещи: - Вадик прикола не понял! - За общим ржанием так никто и не спросил, действительно ли в графе “Национальность” фигурировала запись “Эфиоп”, Леша, гад, получил пиво и быстро свалил. Потом мы его долго не видели, а потом как-то забылось. Всем был важен удавшийся спектакль. Вот такие жестокие, но справедливые правила совместного проживания.

Как дальше жил Вадик Мохаммет, мне уже было неинтересно. Случилось так, что влюбился я в ту пору по уши, и все вечера в общаге меня уже самого не было. Приезжал я с Русского Поля позже 12-ти, и видел только, что товарищ Мохаммет уже почивает. А затем я ушёл в армию …

P.s. если мое повествование кому-то кажется не совсем корректным, что ж делать … Так было на самом деле, описал без прикрас. Я с удовольствием бы рассказывал знакомым, какой классный темнокожий парень жил с нами, если бы на то были бы основания.